Скульптор, художник, ювелир, член Союза художников России Даши Намдаков в программе «Мнение» на радиостанции «Эхо Москвы» в Улан-Удэ комментирует детали своей биографии, историю большой семьи Намдаковых, художников и скульпторов, оказавших влияние на героя программы, сложности с установкой скульптуры «Хранитель Байкала» в Иркутской области, перспективы появления скульптуры Даши Намдакова в Бурятии, и другие темы.

По словам Даши Намдакова, его отец не был профессиональным художником: «У нас была обыкновенная деревенская семья, но с уникальной атмосферой. Отец был мастеровым человеком, у него было столько разных инструментов! У нас были мастерские, где везде лежали какие-нибудь специальные инструменты, что-то по токарному делу, какие-то напильники – чего только не было! Если в деревне возникала какая-нибудь техническая проблема, все приходили к отцу, а потом, когда выросли братья, то уже они всем помогали. Я четвёртый, самый младший из братьев, но очередь дошла и до меня - починить чайник, например. Кроме технических вещей отец очень увлекался живописью, я помню, что в его шкафчиках лежали высохшие масляные краски и кисточки. Он рисовал, когда я был совсем маленький, потом интерес к этому пропал, но он начал ткать ковры, очень много мы занимались чеканкой и резали по дереву. Его приглашали в Иволгинский дацан, для которого вместе с другими мастеровыми он вырезал маленькие скульптуры будд, которые мы до сих пор можем видеть в Иволгинском дацане. Недавно мы были там с отцом, и Хамбо лама провёл нас за кулисы, где отец узнал свои работы. Также отцу и старшим братьям заказывали буддийскую живопись, и танки, написанные ими, много лет висели в Иволгинском дацане. Нас, младших, тоже подключали к этому процессу, потому что отец считал, что это богоугодное дело. Кроме того, отец, будучи электриком, построил электростанцию, установил дизель-генератор и провёл по домам электросеть. Ещё он чинил любую технику, включая тракторы, выписывал журнал «Наука и техника» и читал специфическую литературу, например, по физике, хотя официально у него был один класс образования».

Родители всемирно известного скульптора, по его словам, очень глубоко верующие люди: «Отцу сейчас 88 лет, матери 84 года - и мы выросли в этой буддийской атмосфере, которая была одинаковой во всей деревне Укурик в Хилокском районе возле станции Могзон (в Забайкальском крае – ред.). Это в нас сидит очень глубоко - может быть, мы не так грамотны, как те буддисты, которые пришли к этому делу осознанно, через литературу и понимание - к нам это пришло с молоком матери».

Говоря о своих школьных годах, герой программы «Мнение» считает, что его отношение к тому времени с возрастом поменялось: «По возрасту я сейчас уже очень взрослый человек, и долгие годы меня не покидала обида за интернат на станции Могзон, в котором я вырос, но сейчас я понимаю, что должен быть очень благодарен интернату – он нас практически спас. Восемь детей в семье, родители работают в колхозе, доходы были, все понимают, какие - работать в колхозе, и вырастить восемь детей было мегасложно. Я думаю, понимая, что есть интернат, наши родители и рожали детей, потому что знали - государство поддержит. Мы все с семи лет уходили в школу, и до её окончания жили в интернате. Самое главное – это школа выживания, которую мы прошли в интернате, и это было похлеще армии, потому что в армию ты идёшь взрослым человеком и всего на два года, а в интернат ты попадаешь с семи лет, где существует всё – дедовщина, и прочее. Мы все – те, кто был в интернате из нашей деревни, очень дружны – даже если кто-то был в десятом классе, а кто-то – в первом, а с одноклассниками мы, вообще, как одна семья, потому что мы провели больше времени в интернате, чем у папы и мамы».

В детстве Даши Намдаков не знал, что существуют профессии художника и скульптора: «Но я всегда знал, что это моё. С малых лет я вырезал из дерева пистолеты, потом стал делать вещи посложнее – оленей или зайцев. Я вырезал что-то из дерева, а старшая сестра постоянно за мной убирала – только с одного места меня выгонит, а я уже в другом успел насорить! С отцом мы чеканили, красили буддийские холсты, что-то мастерили и изобретали – это была естественная атмосфера, которую сложно создать искусственным образом. Природные данные к рисованию есть у всех братьев и сестёр, и двое из моих старших, я думаю, точно талантливее меня. Сейчас мы семьёй занимаемся проектом «Куклы семьи Намдаковых», который получился очень успешным и интересным - нас приглашают разные галереи и музеи, были мы и за рубежом – в это дело вовлечены папа и мама, четыре сестры и старший брат, а также племянники».

По словам художника бурятский язык для него - явление стержневое: «А русский язык в нашей деревне моё поколение практически не знало. В первый день в интернате воспитательница показывала нам одежду, и что-то говорила, а мы переглядывались - такой уровень знания русского языка у нас был. Но, через два месяца мы уже говорили по-русски, а к концу первого класса делали это уже очень прилично. Когда потом, во взрослой жизни пришло время изучать английский язык (в школе и институте у меня был немецкий), я понял, что уже мозги совершенно не те».

Герой программы «Мнение» увлекался разными материалами: «Начинал с дерева, потому что это самый доступный материал, а потом мои однокурсники научили меня обращаться с костью мамонта – это великий материал! К металлу я пришёл, уже будучи взрослым человеком - металл здесь мало кто отливал, просто в Улан-Удэ была группа энтузиастов, благодаря которой у меня появилась возможность лить бронзу. И как только я научился лить бронзу, я забыл про дерево и кость. Сейчас в сухом остатке я занимаюсь только бронзой, мне уже неинтересно заниматься золотом и серебром. Бронза позволяет делать большие объекты, монументальные проекты, от чего я получаю большое наслаждение! Обычно в июле я приезжаю на Родину отдохнуть, но сейчас с огромным удовольствием делаю проект для Красноярска - все каникулы я провёл в мастерской».

После окончания школы выпускник Намдаков приехал в Улан-Удэ, потому что его родители купили здесь дом: «Я начал искать профессиональных художников, но для меня, деревенского парня, даже это было сложно. Тут услышал, что существуют Союзы художников, что есть художники, которые заканчивают институты - для меня это были боги и небожители! Наш земляк Эрдэм лама был в то время Дид Хамбо ламой, и я случайно встретился с ним в городе. Он говорит – я сейчас иду сейчас в мастерскую художника Геннадия Георгиевича Васильева – пойдём, я тебя с ним познакомлю. Таким образом, я впервые оказался в профессиональной мастерской уникального художника. Он делал уникальные вещи – это просто космос, но я считаю, что он недооценён, как художник, при том, что он был академиком. Таких художников в России не так много. Васильев меня особенно ничему не учил - я просто смотрел, как он работает, и это оказалось для меня лучшей школой, он научил меня неординарно мыслить. Это то же самое, как у меня было ощущение, что родители меня никогда не воспитывали – мы просто смотрели на них, и стали людьми. Когда я сказал Геннадию Георгиевичу, что хочу учиться, он написал записку своему другу, который был заведующим кафедрой скульптуры Красноярского художественного института. Я поступил, но учиться сначала мне было очень сложно – я был слабеньким в художественном отношении. Но уже через год я всё наверстал, а на третьем-четвёртом курсах результаты были уже совсем другими».

Отвечая на вопрос о скульптуре «Хранитель Байкала» Даши Намдаков рассказал следующее: «Это длинная история. Мне исполнилось 50 лет, и мы на семейном совете решили по этому поводу сделать что-то в подарок Родине. Я начал думать, что это должно быть, и родилась идея сделать «Хранителя Байкала». Начал искать место, где можно было бы его установить, и сначала облазил весь бурятский берег Байкала - мне нужно было что-то такое, что меня зацепит, я должен был получить некий знак. Сначала ничего такого не произошло, я поехал на иркутскую сторону, но там тоже ничего не было. На Ольхоне, в посёлке Хужир тоже ничего не произошло, но когда мы с ребятами впервые поехали на мыс Хобой, я был потрясён видом, и у меня внутри что-то начало клокотать. Я понял, что это сигнал, который я ждал, потому что я достаточно чувствительный к таким вещам человек. До этого я пытался рисовать эскизы, но ничего не рождалось, а тут на следующее утро эскиз будто бы сам вылился на бумагу, что меня тоже потрясло. Я начал думать, как его реализовать, пригласил ребят, с которым обычно работаю, и позвал своего друга из Галереи Бронштейна. Он с удовольствием согласился, и стал спонсором проекта. Мы сделали «Хранителя Байкала», но потом появились люди, которые были не согласны с этой идеей, и дискуссия была порой очень горячей. Я прекрасно понимаю этих людей – я вообще очень деликатный и не конфликтный, но у каждого своя правда. Сейчас я просто выжидаю, и не предпринимаю никаких действий по этому поводу. Недавно я встречался с Хамбо ламой, и он сказал - давай поставим «Хранителя Байкала» на бурятской стороне. Мне эта идея тоже нравится, но это всё должно утрястись как-то само собой. Понимаете, если эту скульптуру не взорвут, не расплавят, не закопают в землю или не утопят на дне водоёма, то она простоит две тысячи лет. Бронза - это вечный материал, поэтому мы никуда не спешим, я по-буддийски решил, что скульптура должна сама собой найти себе место, и встать там, а будет это на Ольхоне или на бурятском берегу - это уж как сложится».

Ещё одна идея героя программы «Мнение» только ждёт своего воплощения, но произойдёт это и ли нет, скульптор не знает: «Мамонт» - это сильный и красивый, но сложный и труднореализуемый проект. Я делал его для Байкала, эта идея понравилась в Москве, её презентовали президенту России, ему понравилось, и появилась мысль поставить «Мамонта» под Москвой, но пока немножко не до этого. Даст бог, состоится, а нет, так нет - я очень легко отношусь к этим вещам».

Даши Намдаков, по его словам, живёт между Лондоном, Москвой, Италией, Нью-Йорком и Бурятией: «Я уже около десяти лет лью бронзу только в Италии, и считаю, что здесь лучшие в мире литейные мастерские – они находятся в городе Петра-Санта недалеко от Пизы в Тоскане. Единственные проекты, которые я лью не в Италии, а здесь, в Бурятии – это «Хранитель Байкала» и скульптура для Красноярска».

Отвечая на вопрос о появлении скульптуры его авторства в Улан-Удэ, Даши Намдаков сказал: «Видимо, пока не пришло время. Я всегда говорю, что это моя мечта (реализовать проект в Улан-Удэ – ред.), но ситуация не созрела. У меня был подобный пример – я учился в Красноярске, и сейчас делаю проект для этого города. Когда мы разговаривали с губернатором Красноярского края, он говорит - ты же наш, ты выпускник нашего института, наше лицо - давай сделаем что-нибудь имиджевое для Красноярска? И я понимаю, что меня ожидает что-то очень серьёзное, и это очень большая нагрузка – вещь надо делать уникальную, иначе нет смысла. Сейчас мы закончили лепку, и я понимаю, что получается удивительный проект – с литейной компанией «Лотос» мы будем его формовать и отливать, а установить должны в январе. У этой композиции несколько вариантов названия, и мы пока не пришли к какому-то окончательному варианту – в принципе, сейчас я впервые говорю о нём публично».